Оргуправленческое мышление - идеология методология технология

Оргуправленческое мышление - идеология, методология, технология

Георгий Щедровицкий

книги
link

«Управленец» как герой ХХ века

Мышление — это тот искусственный орган, благодаря которому человечество способно не только проникать в сущность окружающего мира, но и проектировать — предвидеть, планировать, организовывать и управлять

Система управления не может быть проще той системы, которой она призвана управлять

Именно поэтому идеальный управленец Георгия Петровича не жалеет времени на осмысление ситуации, является «заказчиком» на создание все более и более глубоких знаний о том, чем он должен управлять, и, что самое главное, постоянно совершенствует устройство своей собственной деятельности и своего мышления. В силу этой установки бóльшая часть лекций посвящена вопросам, изложение которых вы не встретите в обычных курсах по менеджменту или корпоративному управлению. Многие из вопросов, которые обсуждаются в лекциях, скорее относятся к курсам по системному подходу, философии и методологии

Как современный управленец формирует «картину мира»?

Наука начинает разворачиваться исходя из предположения, что — резко говоря — все будущие ситуации такие же, как прошлые. Почему в основу положен такой странный принцип? Потому что наука всегда стремится задать инварианты. Она имеет дело с неизменной ситуацией и формулирует для нее законы — законы, которым подчинена природа

И какой бы научный закон, какое бы положение вы ни взяли, оно всегда безразлично к разнообразию ситуаций. И в этом смысл науки. Ибо наука ищет только универсальные принципы. Но ведь тогда, опираясь на науку, вы никогда не сможете с ее помощью учитывать вариации ситуаций. Вы никогда не сможете предсказывать, как эти ситуации будут меняться и трансформироваться, поскольку наука с самого начала во всех ситуациях искала одинаковое, инвариантное, неизменное

Итак, выделился ученый, который производит знания по принципу инвариантности. Он эти знания передает учителю. Учитель, создавая определенные ситуации обучения, вкладывает эти знания в ученика и формирует его способности. Опять-таки, исходя из идеи, что ситуации неизменны, поскольку ему это задал ученый.
И выученный таким образом инженер (или кто-то другой) со всем своим запасом научных знаний, которые он получил — а они все построены как универсальные принципы, — начинает работать практически. Он имеет дело с непрерывно меняющимися ситуациями, с разной обстановкой и должен как-то выкручиваться. И получается, что наука с самого начала оказывается неадекватной ситуационному характеру деятельности практика, любого практика — в том числе организатора, руководителя, управленца. Это важный тезис. И вы уже можете догадаться, почему мне это нужно. Я ведь ставлю вопрос так: может ли быть профессия организатора и руководителя? А чтобы была профессия, нужно, чтобы его учили определенным образом, давали ему соответствующие знания. Наверное, в том числе и научные знания.
Но организатор работает все время в меняющихся ситуациях, а наука постоянно ориентируется на универсальные законы происходящего в мире, в том числе в объектах, с которыми имеет дело организатор, руководитель, управляющий. Спрашивается, может ли профессионализм организатора, руководителя, управляющего быть построен на научных знаниях?
— Не полностью…
Отлично, я принимаю ваш тезис, что не полностью… Но я бы теперь хотел знать, что будет делать организатор, руководитель и управляющий с научными знаниями. Я сам думаю так же, как вы, что не полностью. Но теперь надо выяснить две вещи. Что должно быть добавлено?

Первая. Когда в Америке разразился Великий кризис в 1929 году14 и люди бродили в поисках работы, на завод Форда забрели два безработных инженера из мясо-молочной промышленности. Он их спрашивает: «Что вы, мясо-молочники, будете у меня делать?» Они отвечают: «Все, что вы дадите». И он, ради смеха, кинул им проблему, которой занимался 15 лет и не мог решить: в модели «Т», очень дешевой, стекла стоили столько же, сколько вся остальная машина, поскольку они отливались вручную. Форд им предложил наладить конвейерное, поточное производство стекла.

Они ушли и через два дня принесли ему решение: они предложили делать это так, как раньше они в мясо-молочной промышленности сардельки делали. Они приспособили соответствующие аппараты под стекло. Кстати, Форд был настолько этим зачарован, что чуть не попал под это стекло, когда оно пошло в поточном производстве. И после этого у Форда появилось объявление: «специалистов по автомобилестроению на работу не берем».

Вторая байка. Во время Второй мировой войны возникли два важных направления, без которых сегодня работа управленца в принципе невозможна. Это исследование операций и системотехника. Каким образом они возникли? Я проиллюстрирую это на одном примере. Когда корабли ходили по Атлантике, из Англии в Штаты и обратно, то на каждом корабле стояло зенитное орудие, чтобы обороняться от немецких самолетов-бомбардировщиков. А потом, когда бомбили Лондон и город был в трудном положении, один генерал решил посчитать, сколько самолетов сбили эти орудия. Выяснилось, что за все время - три или четыре самолета. Он велел эти орудия снять. И что оказалось? Оказалось, что корабли просто перестали доходить. Поскольку назначение этих орудий состояло не в том, чтобы сбивать самолеты, а в том, чтобы не дать им бомбить, то есть в том, чтобы погасить возможный положительный результат

И третья байка, самая смешная, про статистику. Вот грохнулся самолет. Люди, полагающиеся на статистику, говорят, что теперь можно спокойно летать, потому что раз один упал, то теперь другой по теории вероятностей упадет не скоро. Как рассуждает системотехник? Раз самолет грохнулся, значит надо поменьше летать на самолетах этой компании. А в байку это превращается так. Один крупный американский бизнесмен постоянно летал на самолетах. Потом, когда их начали взрывать, он перестал ими пользоваться, поскольку вероятность аварии стала большой. А потом вдруг опять начал летать. Его спросили: «Уж не понизилась ли вероятность?». Он сказал: «Нет, вероятность та же, но я всегда вожу с собой взрывное устройство. А вероятность того, что на одном самолете будет два взрывных устройства, бесконечно мала».

Что такое научное знание? Представьте себе, что я опять-таки имею дело с этим человеком. Но у меня нет никаких целей в отношении его преобразования, перевода в другую ситуацию, понуждения его определенным образом действовать. Меня интересует, какой он вообще. Я хочу его «сфотографировать» в чисто познавательных целях. Я спрашиваю: как он сам по себе живет. У меня нет к нему целевого отношения. И я начинаю с ним осторожно «играть», чтобы выяснить, как он себя ведет. Тогда мы получаем научное знание. Научное знание есть всегда «фотография» объекта, или фиксация законов его жизни, — безотносительно к нашим целям и нашим способам воздействия на него.
Позже я расскажу, как получилась такая поляризация, как возникли научные знания, почему они возникли, что они обеспечивают нам такого, чего не обеспечивают другие. Но пока что мне важен этот момент. В технических знаниях дело не только в целях, дело еще и в моих средствах воздействия. Меня интересует не объект как таковой, а достижение цели при имеющихся у меня средствах и методах действия. И объект я рассматриваю в «замыкании» на цель и средства воздействия. В научном знании я делаю вид, что у меня нет целей. Отсюда идея многостороннего, многопланового описания объекта. Чем больше я про него знаю, тем, я считаю, лучше. Для техника, наоборот, избыток информации есть всегда недостаток. Нужна информация необходимая и достаточная. Нужно иметь соответствующее знание.
Вот теперь, когда у нас с вами остается минут двадцать до перерыва, я хочу перейти к структуре акта преобразовательной деятельности.
Почему мне сейчас приходится говорить о деятельности? Почему я к этому перешел? Потому, что организационная, руководящая и управленческая деятельность есть деятельность над деятельностями. И этим она принципиально отличается от, скажем, практической деятельности с природным материалом. Оргуправленческая деятельность, по сути своей, есть деятельность над деятельностями.

Я теперь вынужден вводить представления о деятельностях разных типов, об актах деятельности, чтобы, во-первых, задать тот объект, с которым имеет дело организатор, руководитель и управляющий, а во-вторых, пояснить особенности самой деятельности организатора, руководителя, управляющего.

Подобно тому, как мы представляем мир в виде построек из атомов, молекул, точно так же мы считаем, что мир деятельности состоит из элементарных актов, которые организуются в сложные цепи, или «молекулы», деятельности, за счет связей кооперации, коммуникации, за счет введения определенных технологий и т. д

Сознание все время выносит вовне. Сознание всегда активно, а не пассивно

Для каждого времени есть свои люди, которые отвечают за всю организацию общества. Скажем, в буржуазном обществе это был буржуа — он фактически аккумулировал общественное производство, делал вклады в его развитие и т. д. Сегодня огромное сообщество организаторов, руководителей и управляющих — сообщество или профессия — отвечает за то, как развивается наше народное хозяйство. Но не только народное хозяйство. Потому что оказывается, что эта профессия, ставшая массовой, порождает новую ситуацию, тянет за собой новую научную революцию, поскольку, подобно тому, как в XVII веке надо было создавать комплекс наук о природе, так сейчас распространение и технологизация организационно-управленческой деятельности порождает новый цикл наук о деятельности и мышлении людей.
Поэтому на передний план выходят социология, психология, теория деятельности и т. д.

Для того чтобы всякий работающий человек, всякий профессионал мог построить свою деятельность, ему нужно два типа знаний: методические, которые отвечают на вопрос «как делать?» (и ответ обычно дается в форме предписания: «делай так, так и так» или «нужно совершать такие-то действия»), и, кроме того, представления об объекте, на который он воздействует. Здесь необходимы научные знания, или, точнее, знания об объекте — они не обязательно должны быть научными — это только один тип, или один вариант, знаний об объекте деятельности.
Но всегда, какую бы деятельность человек ни строил, ему нужно научно-методическое обеспечение — мы вводим здесь такое понятие. Это научно-методическое обеспечение, с одной стороны, через методические знания говорит, что и как человек должен делать, то есть какие действия он должен совершать (в методических знаниях всегда все сфокусировано на действиях, нередко мы такие знания называем инструкциями, предписаниями, алгоритмами и т. п.); с другой же стороны, оно предоставляет знания об объекте, которые дают нам «фотографию» объекта, его представление, изображение. Эти знания всегда должны особым образом соединяться.
Итак, задав структуру акта деятельности, я ввел различение методических знаний, или знаний о том, как действовать, и объектных знаний.

(подчеркиваю это еще раз), что деятельность организации, руководства и управления является именно такой социотехнической деятельностью — это обязательно деятельность над деятельностью. И обратно: деятельность организации, руководства и управления имеет место только тогда, когда мы совершаем деятельность над деятельностью.

Итак, происхождение будет влиять на личностные характеристики. Влиять, определять их. Образование тоже будет влиять, но будет влиять и на занимаемую должность. У нас есть такие формальные ограничения, когда, скажем, если человек не имеет диплома, то он подняться выше определенного уровня в этой иерархии уже не может. Ему нужен диплом как право для этого движения. Иногда делают исключение, но это опять-таки «исключение», и его надо завоевать. А в принципе диплом об инженерном образовании дает право на занятие ведущих административных должностей. И сегодня это реально вот так «склеивается».

Итак, человек назначен на должность, он должен войти в нее. А что это значит? Он приезжает в какой-то городок, он должен войти в определенные слои, и первое, с чем он сталкивается, — так это с этими слоями. И это есть, говорю я, важнейший момент вступления в должность. Это может вас удивить, особенно в связи с вашей ориентацией на «работу, работу и работу». Но я тем не менее подчеркиваю, что это первое условие вступления в должность. Дальше я это буду иллюстрировать.

Он сталкивается с группами. Сначала — с группой руководства. И он должен войти в эту группу, наладить с ними групповые взаимоотношения; он должен войти в организацию, занять там свое место и наложить свою печать на организацию, и это во многом зависит от его поведения, мышления, мыследеятельности, рефлексии, понимания — то есть от техник его индивидуальной работы или поведения. Он должен будет включиться в систему коммуникации, которая существует в этом учреждении; и многое будет зависеть от его самосознания и от того, как он это самосознание будет менять.

является ведущей для развития любых практических сфер. Источник принципов методологической школы управления — глубокая теоретическая и онтологическая проработка оргуправленческого мышления. Знания и представления, которыми

Я начну с истории, невольным свидетелем и участником которой я стал. Дело происходило в Московской области, недалеко от Москвы. В довольно большой институт17, областного масштаба, был назначен новый ректор, человек очень известный в стране: шести- или восьмикратный чемпион мира, трехкратный олимпийский чемпион, доктор медицинских наук – один из первых, кто начал у нас заниматься анаболиками, профессор, член идеологической комиссии ЦК КПСС, член каких-то других важных комиссий…18 Назначили такого важного человека ректором сравнительно большого института в подмосковном городке. А в этом городке есть местный совет депутатов – очень интересный. Он немного напоминает Моссовет, только меньше: в поселке пять крупных заводов, директора заводов все генералы, ездят на «Чайках», остальные – на черных «Волгах». И вот приходит в институт скромная бумажка: просят этого ректора прийти на заседание этого совета для обсуждения вопроса о природосохранении.
Ректор – человек занятой. Посмотрел: бумажка плохо отпечатанная, заседание местного совета депутатов, природосохранение… Он ее «спустил» к проректору по учебной работе. А проректор, тоже новый человек – пришел вместе с ним. Он тоже посмотрел: городской совет – ерунда какая-то… А они люди столичные, в Москве живут. И он передал ее заму по административно-хозяйственной части. А у того свои заботы… Вызвал он условно говоря истопника, дядю Васю, и сказал: «Сходи-ка на это совещание, узнай, чего там от нас хотят». Дядя Вася отправился. Естественно, что ему тоже это все «до лампочки» – он еще и опоздал.
И уже потом, когда его с пристрастием допрашивали, он говорит:
– Иду, в валенках, в спецовке… На то, что там «Волги» и «Чайки» стоят, как-то внимания не обратил.
Приходит в секретариат, говорит:
– Вот пришла бумажка – чего, куда?
Секретарша замялась. А он настырный, и она ему говорит:
– Идите к председателю, вот сюда.
Он ввалился:
– Вот на совещание. Прислали бумагу…
А там – все мореным дубом отделано, сидят шесть или семь человек в креслах, все хорошо одеты, чувствуют свое достоинство. И все как-то мрачно замолчали…
– Так вы что, от института?
– Да, послали.
Председатель посмотрел на присутствующих:
– Что, товарищи, перенесем?
– Ну что ж, раз так, перенесем.
И дяде Васе говорят:
– Совещания не будет – скажи в институте, что отменили.
И пошел он назад. Поначалу значения этому не придали. А через неделю в городской партийной газете появился «подвал» о том, что в этом институте плохо поставлена воспитательная работа со студентами и непонятно, куда ректор смотрит. Причем «надавали» ему крепко. И вызывают его в горком партии. Второй секретарь горкома говорит:

– Плохо у вас все это поставлено, через неделю собираем бюро горкома, будем вас слушать, и думаю, что всыплем вам по первое число.
Он растерялся, говорит:
– Как же так, я ведь только недавно…
Тот отвечает:
– Потому и вызываем, чтобы вы с самого начала…
Ректор прибежал к своему второму проректору, единственному, который остался от прежнего руководства, и говорит:
– Что это все значит?
Начали выяснять, в чем дело. Не могут найти концов. Обратились к куратору горкома партии, чтобы он по своим каналам выяснил. Куратор пришел и говорит:
– Что же вы, ребята, думаете?! Вы же местные власти обидели! Они же вам этого теперь никогда не простят. Они с ректором познакомиться хотели, всех собрали, чтобы он в «семью» вошел, поскольку проблема-то важная: природосохранение. На этом вопросе и надо было бы познакомиться, контакты завести. А то как же получается: новый ректор, мы знаем о его заслугах, и все такое… Так он что, не уважает нас, что ли?
Возникла сложная проблема. Как исправлять дело? Ректор оказался самоуверенным:
– Что за ерунда?! Если они хотели познакомиться – приехали бы ко мне!
– Почему они к вам должны ехать?
– А что же, мне их всех обходить?
– Так они для того и собрались.
Всыпали ему, и потом ему было сложно придумать форму, чтобы свои грехи замолить. При этом мне важно подчеркнуть, здесь не было никаких групп, никаких группировок, никаких отношений между группами. Просто он пришел на новое место и должен был войти в соответствующий слой людей. И это есть особая, невероятно важная и значимая процедура. Потому что вы прекрасно понимаете, что без таких личных контактов ему как ректору большого института – а в городе же масса разных мероприятий – делать нечего.

Интересное исследование референтных групп проводили наши тартуские социологи. Они применили такой искусственный прием. В городской газете – а она является одновременно основным рупором деятелей эстонской культуры и эстонских националистов, и поэтому значима сама по себе – была опубликована статья видного врача и культурного деятеля Эстонии о пользе аспирина. До этого тартуские социологи в течение месяца вели наблюдение за тем, как потребляется аспирин – в каждой аптеке получалась определенная кривая. И вот вышла эта статья о том, что аспирин не имеет вредных последствий, лечит одно, другое, третье. Как вы думаете, что произошло со спросом на аспирин?
– Он упал.
Действительно. Зачем эту статью дают в газете? Может быть, залежи этого аспирина, может быть, испортился он и надо организовать распродажу – никто не знает. И так продолжалось три или четыре дня. А потом спрос на него резко увеличился и затем в течение месяца медленно падал. Что происходило в этот период? Все прочитавшие статью, независимо от того, к каким слоям они относились, формировали свое отношение к ее содержанию, а это означает, что они консультировались с лидерами референтных групп, то есть с людьми, пользующимися влиянием и уважением внутри этих слоев. Причем шло это все точно по слоям. И если лидеры референтных групп говорили, что да, статья правильная, это подкрепляло содержание статьи и вызывало соответствующие действия.
То же самое происходит в любом коллективе, когда появляется новый человек. Вот, скажем, приходит новый преподаватель. Он провел одно занятие, и учебная группа начинает выяснять, какой он. На уроке непонятно: рассказывает хорошо, но вроде бы жестковат, осаживает, дергает. И вот начинается выработка общественного мнения, позиции. И только после того, как лидеры референтных групп сложат свое мнение, устанавливается определенное отношение к этому преподавателю.

Что такое «коллектив» в моем представлении (ибо есть и другие определения, другие точки зрения)? Для меня коллектив — все люди, объединенные рамками той или иной формальной организации.
— Коллектив существует только при наличии общей цели… Единство целей определяет взаимосвязи в коллективе и целенаправленность действий коллектива. Единая цель может создать коллектив. А множество целей — не создает

Поэтому я бы отвечал на свой вопрос так. Действительно, политические групповые отношения всегда являются определяющими. Сначала они складываются стихийно. И, в частности, в истории мы видим пример такого стихийного формирования.
Это Афины VI–V веков до нашей эры, где было создано народное собрание. В Афинах появились демагоги, то есть люди, выступавшие в нем и организовывающие общественное мнение; было введено голосование камешками; и был создан механизм остракизма. Если кого-то подозревали в том, что он может стать тираном, то собрание голосованием могло изгнать его из Афин. И если человека изгоняли, он должен был в течение суток покинуть страну, – он даже не успевал продать свое имущество. Всякий, кто увидит его по истечении суток, был обязан его убить, а если не убивал, то сам подвергался наказанию. Поэтому подвергшиеся остракизму бежали очень быстро. И всех лучших…
– Выперли.
Да, выперли. И Афины остались без лучших полководцев и философов. И тогда впервые в афинском собрании появились партии. Партии возникли как попытка организовать стихийное движение групп.

Сначала он один, потом он собирает группу, и эта группа занимает определенную позицию, дает оценку событиям. Поэтому именно здесь, в группах, в клубе, мы вступаем в отношения друг с другом — дискуссионные, политические, согласия и несогласия — по отношению к структурам производства.
Почему так? Потому что производственные организации не имеют саморазвития. Они не могут развиваться. Их могут развивать только люди. Если они, эти организации, окостеневают, то очень скоро заходят в тупик, становятся неадекватными ситуации. Люди должны выйти из них и начать их перестраивать. Поэтому самое главное, определяющее пути развития, — это область групповых отношений. А организации — промышленные, производственные — имеют только одну цель: обеспечить наилучшую организацию производства. Но не жизни.

Вы сейчас делаете открытие, которое в науке принадлежит Морено26

Приходит мой начальник и говорит, что надо сделать то-то и то-то. Я сразу оцениваю: это приказ в рамках организации, должностных обязанностей? Да, поскольку я подал заявление на занятие должности. И теперь я обязан быть дисциплинированным. Кончилось мое рабочее время, выскочил я из этого места после звонка — я свободен. «Осознанная необходимость»25 действует всюду — и в клубе, и на производстве. Но на производстве я должен быть «винтиком», а в клубе в принципе обязан быть смелым, красивым и вообще личностью по всем параметрам.
— Вы хотите сказать, что в идеале организованная структура должна соответствовать той стихийной структуре взаимоотношений, которая там сложилась?

Вы знаете, почему Маркс мог жить в эмиграции в Англии?27 Потому что Англия была самой хитрой, самой мощной буржуазной страной, и она сохраняла всех радикалов и революционеров для того, чтобы быть жизнеспособной. Они как микробы… Ведь у нас в организме всегда есть микробы, и мы за счет постоянной борьбы с ними обновляем свои силы. Может быть, эти группы являются фактически противовесом организации.
Кстати, мы партийную организацию так и используем. Партийная организация принадлежит всем этим группам, это организация этих групп

Больше того, я думаю — и дальше хочу попробовать эту мысль провести, — что при каждом крупном управлении строительством должна существовать хотя бы небольшая группа развития, человек десять, которая бы занималась исследованием организации и управления, в том числе и проблемами руководства такими группами

И у Маркса был важный тезис, который и сейчас часто повторяют, но ведь его еще надо осмыслить. Маркс писал, что мера развития всякого общества — это свободное время людей. Что значит «свободное время»? Свободное от труда. Это он писал в ранних работах, в работах среднего периода, в поздних. Он об этом писал постоянно.

— Маркс говорил, что чем больше производительность труда, тем больше у человека свободного времени. Правда, я дословно не помню.

Но теперь надо еще посмотреть, что такое цель.
Вообще, совпадение целей — это интересно. У человека не может быть такой цели — трудиться; я вот такую, резкую вещь говорю. Такой цели у человека быть не может в принципе. Это бессодержательно. Что значит — «трудиться»? Трудиться он обязан по закону. Таковы сегодня условия.

А я помню: степень развития человеческого общества определяется величиной свободного времени28.

И будет не управление, а «игрушка». Начинаю сосредотачивать усилия на развитии жизни коллектива; начинаю реально уменьшать ручной труд; повышаю зарплату; обеспечиваю жилищное строительство (исхитрился каким-то образом) и т. д. Я хожу по стройке и чувствую, что люди, может быть, иногда и не любят меня, но все, как правило, уважают. И здесь я реализую свою человеческую, гражданскую и всякую другую позиции

И я начинаю людей двигать. Они начинают реально расти, и я получаю удовольствие от этого. Мое человеческое существование как личности, в отношениях с людьми, начинает совпадать с моим местом начальника управления строительством.

Он должен занять определенное место и стать «винтиком» в этой организации. Но не просто «винтиком» — мы же рассматриваем вступление в должность начальника управления строительством атомной электростанции. Он еще имеет право и обязан противопоставить себя организации. И в этом смысле начальник управления строительством — совершенно особое место и особая позиция.
Я еще раз повторю, чтобы здесь не было недоразумения в понимании моей позиции: начальник управления строительством — и это входит в понятие «быть начальником» — обязан быть не только «винтиком», но и человеком, противостоящим всей этой организации.

Дело в том, что вообще эта оппозиция — личность и организация — является одной из основных социокультурных оппозиций нашего времени

есть интересные социологические исследования Владимира Александровича Ядова30, посвященные конформности с использованием метода подсадной группы.

Ядов ведь фактически спрашивает: сколько должно быть новаторов? Представьте себе, что новаторов будет 80 %.
— Кошмар будет.
Совершенно верно, «кошмар будет». Мы погибнем от новаторства. Поэтому он и говорит, что нет проблемы. Может быть, 7 % — это и есть столько, сколько нужно для выживания или для уравновешенного развития. А может быть, и нет. Мы этого опять-таки не знаем. Скажем, если достаточно 7 % при нормальном развитии, то что будет, когда начнется война?
— 25–30 %.
Кстати, это одна из интереснейших проблем нашей истории. Очень важная.

Вот, например, там, на Белоярке31, ни один человек не верит в то, что могут быть радиационные выбросы

Собственно говоря, личность начинает формироваться — я обращаюсь к нашему обсуждению — только в оппозиции к организации. Парадоксальная вещь: вы можете быть личностью, если вы противостоите организации, отделяете ее от себя. И наоборот: чтобы быть человеком организации, вы должны от своих личностных качеств, и даже от личности, отказаться. И поэтому люди в организации, преследующие интересы организации, должны быть все одинаковые, неразличимые.

В этом смысле образом личности в новой истории становится Джордано Бруно. Кардинал ему говорит: «Признай только, что ты можешь быть не прав», то есть не говори, что ты не прав, скажи только, что ты можешь быть не прав! А он отказывается. А так как они с этим кардиналом друзья, они учились вместе, тот ему говорит: «Что ты делаешь? От тебя просят такую малую вещь – и ты останешься жить». А он говорит: «Нет, я пойду на костер, чтобы доказать, что я прав».

А что это за догматизм такой? Что это значит, что он прав? Дело не в этом – он демонстрирует свои качества личности.
Еще несколько интереснейших примеров. Первый – Сократ. Он так надоел своими вопросами афинянам, что его приговорили выпить чашку цикуты. Его ученики собрали 30 талантов34 золота, чтобы он бежал. А он говорит: «Я не купец, а философ, я ищу не выгоды, а истины. Я выпью эту цикуту, чтобы всегда вспоминали этих афинян как плохих людей, совершивших преступление по отношению к личности». Это опять чистая оппозиция. Но эта оппозиция и есть ценность.
Или вот еще пример. Кажется, это был Кампанелла, но я не уверен. Его посадили на кол, и медленно опускали35. От него требовали, чтобы он покаялся, а он исступленно стоял на своем. В конце концов его помиловали, сняли с кола, и он еле выжил. А потом, уже через много лет, он принял догматы христианской церкви, принял сам, поскольку, как он писал, убедился в их правоте. Но пока его держали на колу, он кричал «Нет!» – вот в чем здесь принцип

В одних случаях умелая стратегия начальника управления строительством будет состоять в том, что основные функции он поручит главному инженеру, а себе создаст бóльшую свободу. Скажем, если он не очень знает технику дела, тогда он должен перекладывать бóльшую часть технической работы на главного инженера и, не вмешиваясь в техническую сторону дела, сохранять руководящую функцию. Это вполне возможная стратегия.

В других случаях, если он силен в технике дела и это его выигрышный конек, он должен бóльшие права дать заместителю по кадрам и социальному развитию, противопоставив его чуть-чуть главному инженеру.
Осознанная, целенаправленная политика в отношении как организационной структуры, так и группы и коллектива является обязанностью начальника управления строительством.

Я рассматриваю деятельность организации, руководства и управления сквозь призму поведения, мышления, мыследеятельности; а объект здесь — это то, что мы называем организацией, руководством и управлением. И в результате наложения субъективной схемы на объект у меня организация, руководство и управление выступают как поведение, как мышление, как мыследеятельность и т. д

А как влияет происхождение и влияет ли?
Вот вы анкету заполняете, пишете что-то в соответствующей графе… Например, для поступающих в вуз из сельской местности — один проходной балл, для рабочих — другой.
— Так зачем?
Что значит «зачем»? Для обеспечения социально-классовой структуры. Кстати, это серьезно. У нас ведь есть принцип равных прав и возможностей, и смотрите, как он оборачивается. Вот мой сын живет в доме, где стоит несколько тысяч книг. А вот другая семья: мать работает в школе уборщицей, отец разнорабочий, да еще и пьет к тому же, ребенка вечно заставляют что-то делать, и у него нет времени на учебу. Так могут ли дети из столь разных семей конкурировать на равных?
Вопрос же решен: если они будут поступать на равных, то в вузы будут попадать только дети из вполне определенных семей. Причем неважно, кто я по происхождению — из рабочих или из крестьян. Но мой сын или моя дочь — они уже из так называемых «служащих». А если я к тому же «играю в ту же игру», то уже одна моя фамилия открывает «зеленую улицу». Это же факт! И это надо приводить в порядок, а иначе ведь все закостеневает, и начинается воспроизводство: в вузы поступают дети профессуры, внуки профессуры и т. д. Так что необходимо вводить особые, корректирующие процедуры

Не поймите мои слова как назидание, но надо более внимательно читать работы по диалектическому материализму: там все это написано — что будет необходима такая социальная регуляция. И Ленин о том же писал..

Это изучение идет по двум линиям: первая — теория организации, руководства и управления, или теория менеджмента39, как она чаще всего называется в Штатах; вторая — кибернетика, которая появилась в 1948 году как естественно-натуральная дисциплина об управлении. Что различает или противопоставляет эти два направления?

Теория менеджмента с самого начала была направлена на деятельность менеджеров — руководителей, организаторов, управляющих. Поэтому там все исследования носили с самого начала откровенно деятельностный и технический характер. Методологи и теоретики менеджмента постоянно ставят вопрос: как правильно действовать, что должен (именно такая модальность — должен) делать менеджер для того, чтобы достигать своих целей, делать работу своего предприятия эффективной. Результатом такого анализа должны быть правила эффективной работы, правила эффективной организации, эффективного управления.

вас интересуют общие черты развития этих представлений в теориях менеджмента, лучше всего взять книжку Гвишиани «Организация и управление»

В кибернетике, наоборот, господствует натуральное направление. В 1948 году Норберт Винер написал книгу «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине» 2. Она вызвала бум и положила начало кибернетическому направлению. Винер стремился выделить процессы управления, и этот процессуальный подход противопоставлялся им деятельностному. В кибернетике обсуждается и анализируется не деятельность управления, а именно процессы, и считается, что эти процессы существуют сами по себе, безотносительно к человеческой деятельности.
Винером было введено вот такое простое представление об управлении: есть управляющая система, есть управляемая система, есть так называемая «прямая связь», то есть собственно управление, и «обратная связь».

У нас кибернетическое направление особенно распространилось после 1959 года. Были созданы институты кибернетики, основной — в Киеве. Лидер этого движения — Виктор Михайлович Глушков. На это направление истратили много миллиардов, а теперь оно понемногу разваливается, поскольку кибернетика своих проблем решить не смогла и прорваться к пониманию проблем управления тоже не смогла.

Сам основатель этого движения, Норберт Винер, понял это сравнительно рано

Вначале (с 1942 года) направление работы определялось военными задачами: Винер вместе с Джулианом Бигелоу должны были построить механизм самонаводки зенитного орудия. И они начали переносить на машину то, что делает зенитчик, — поиск цели, систему опережения, расчет скорости движения, и задали систему уравнений, описывающих этот процесс, а затем реализовали его на определенных средствах. Однако вскоре Винер, который был аналитиком, увидел, что в этой схеме отсутствует главный момент: выпало самое главное, а именно цель, которая есть у наводчика орудия. И незадолго до своей смерти он написал об этом, повернув против всех, кто бросился разрабатывать кибернетику: цель «схватить» не удалось; а раз нет цели, сказал он, то, по-видимому, не может быть управления. Это был первый, важнейший момент

Идея родилась из простейшей схемы регулятора Уатта41.

Поэтому всякую вещь необходимо оценивать не только с точки зрения того, что она дает в этот момент, но в еще большей мере с точки зрения того, к чему она может привести. И в этом смысле арбалет был прекрасной вещью, но все его возможности были уже исчерпаны, он был в тупике своего развития, за столетия его потенциал был использован до конца. А аркебуза только начинала свой путь, и у нее были богатейшие возможности.

Я отвлекусь в связи с этим в сторону и расскажу вам историю, которая важна для дальнейшего рассуждения. Когда в XVI веке монголам и китайцам приходилось сталкиваться с европейцами, то они очень смеялись над ними, поскольку сами стреляли из прекрасных арбалетов, а европейцы использовали аркебузы42. Ставилась на треногу эта тяжеленная штука, с которой управляться было очень трудно. Нужно было насыпать туда порох, а до этого загнать с дула пулю; потом стрелок поджигал порох через отверстие в стволе и при этом все время боялся, что все это взорвется у него в руках. И наконец, если все заканчивалось удачно, то пуля летела на расстояние в два раза меньшее, чем стрела, и убойная сила ее была в три раза меньше, да и летела она криво.

Но в 1900 году европейцы пришли в Китай с винтовками, которые получились из этих аркебуз, и в течение одного часа уничтожили всю китайскую армию, от нее ничего не осталось43.

Человек в отличие от машины — «странная штука». Мы его не очень знаем.

Так нужно же машине задачу ставить: по каким стрелять, а по каким промахиваться.
А как вы ей задачу поставите, если у нее свои цели?
Так вот, заменяя наводчика на машину, необходимо было вроде бы воспроизвести его работу со всеми ее существенными моментами. И Винер обращает внимание на такую простую вещь: мы сегодня не знаем, что такое цель, и не умеем передавать цели машинам. А раз так, то мы из этой системы работы наводчика теряем самый главный момент, который, собственно говоря, и определяет деятельность управления.

Кибернетика осуществляет натуральный подход (который мы сейчас будем рассматривать более подробно), где процесс управления рассматривается не как человеческое целевое действие, а сам по себе. Считается, что такие процессы управления есть в природе.

Кибернетика исходила из натурального подхода и наткнулась на целый ряд парадоксов. Я выделяю три из них: 1) схема управления с прямой и обратной связью оказалась неадекватной, поскольку в нашей практике управляемый объект, как правило, обратных сигналов не дает, их надо «вынимать» за счет особой деятельности; 2) не были учтены цели, было вообще непонятно, какую роль играет цель в управлении, хотя было ясно, что важнейшую; и наконец, 3) не учитывались моменты естественного и искусственного. Этот третий парадокс я теперь и буду рассматривать специально.

Если мел летит, то он летит не потому, что человек его бросил, а по законам природы. Поскольку есть закон инерции, закон притяжения и закон сопротивления среды. И поэтому вся кривая его полета определяется сложением трех законов.

Человека науки вообще не интересует, что мы делаем. Он строит свою картину мира в абстракции от человеческой деятельности. Он видит природу, в которой все предметы, или объекты, живут по своим естественным, натуральным законам.

А что происходит в нашем реальном мире? В нашем реальном мире никогда нет объектов природы, а есть объекты нашей практической деятельности: мы берем мел, чтобы писать им, мы перерабатываем лес, или мы лес сажаем, ставим плотину… Мы перерабатываем одно в другое, один материал в другой. И Маркс это четко понял. Он говорил, что чем дальше развивается человечество, тем меньше остается «натуральной» природы. Остается только «вторая природа», то есть переделанная человеком. И эта вторая природа представляет собой не что иное, как натурализацию человеческой мысли. Вот его знаменитая мысль из «Капитала»44

известный советский философ Эвальд Васильевич Ильенков, написавший много интересных книг и сильно продвинувший наше понимание ряда вопросов. В начале 50-х годов он играл в такую игру: читал разным философам отрывки из еще не переведенной работы Маркса и спрашивал: «Материализм это или идеализм?»46 И все хором отвечали, что это идеализм… Поскольку для вульгарного материализма марксизм есть идеализм. Тем не менее знаменитый тезис, первый из «Тезисов о Фейербахе», Маркс сформулировал так: ошибка всего предшествующего материализма, включая фейербаховский, состояла в том, что объект брался как объект созерцания, а не как предмет человеческой чувственно-практической деятельности47

В эпоху Возрождения мир рассматривался как мир технических объектов, объектов нашей деятельности. Леонардо да Винчи четко реализовал эту позицию; он был инженер-конструктор до мозга костей. Потом, с XVII века, начинается расцвет науки, и мы начинаем на все смотреть как на «природу». Тут есть одна смешная вещь: наука и законы природы понадобились людям для того, чтобы заменить Бога и апелляцию к Богу. Мы к науке сейчас апеллируем точно так же, как раньше к Богу: «Бог дал — Бог взял».

Наука свои законы определила, все происходит по ее законам — значит мы ни над чем не властны и ни в чем не виноваты, все происходит по науке. В этой роли она и выступает прежде всего.

Вот мел — типичный естественно-искусственный объект. Это объект нашей деятельности, и поэтому я могу, вслед за известным психологом48, сказать, что мел «хочет», чтобы им писали. Он имеет назначение. И сделан он, кстати, так, чтобы его удобно было взять. Стул «хочет», чтобы на него сели, папироса «хочет», чтобы ее выкурили, пирожное «хочет», чтобы его съели. А кроме того, они имеют еще материал, и материал может сгнить, может разрушиться, взорваться и т. д. — там происходят свои процессы.
Поэтому, когда я говорю, что это искусственно-естественные объекты, я этим хочу сказать, что они живут по законам двух типов. С одной стороны, объект живет по законам человеческой деятельности

Поэтому, когда я говорю, что это искусственно-естественные объекты, я этим хочу сказать, что они живут по законам двух типов. С одной стороны, объект живет по законам человеческой деятельности.

Я опять возвращаюсь к нашим исходным положениям. Сама категория природы была разработана в XVII веке. Три человека там особенно поработали. Это Френсис Бэкон, написавший в 1620 году знаменитую работу «Новый Органон»; это Галилео Галилей, построивший новую науку — механику; и Рене Декарт, который построил новую методологию научного исследования и как приложение к ней дал три науки, в том числе всем нам известную аналитическую геометрию. (Он, кстати, этой аналитической геометрии не придавал большого значения. У него была всеобщая методология, методология характеристик, а геометрия шла как приложение к этой методологии, так же как и оптика, и другие вещи.) И вот с тех пор наука и стала развиваться. Бэкон построил понятие природы, Галилей дал образцы закономерного описания. Они как бы вынимали этот «кусочек» – объекты природы, клали его сам по себе и искали его законы.
Законы имеют только объекты природы (это важно). А объекты природы, как мы теперь хорошо знаем, — это всегда идеальные объекты: «тяжелая точка», «абсолютно жесткая конструкция», «абсолютно твердое тело», «движение в безвоздушном пространстве», то есть «чистое», абстрактное движение. И наука всегда описывает только идеальные объекты, которые она считает объектами природы. Мы затем в практике используем законы науки как законы «жизни» нашего материала. А объекты мы создаем за счет конструкций

Был поставлен вопрос: имеют ли объекты деятельности законы? Они законов не имеют. Деятельность может иметь законы — изменения, развития и т. д., — а объекты деятельности законам не подчиняются, поскольку мы их конструируем или задаем. Они все — конструктивные объекты или конструкции, и они не имеют законов

На островах Фиджи бывшие каннибалы создали в 40-е годы новый миф. Произошло это так. Американцы во время войны построили на одном из этих островов аэродром. Туда прилетали самолеты: доставляли всевозможные продукты, которыми снабжали гарнизон. Жители видели это. И вот что они сделали: они расчистили площадку, построили там имитацию этого аэродрома, разгородили все, как нужно. И стали ждать, когда к ним прилетит самолет. У них было естественное понимание этой ситуации. Самолет не прилетел. Они построили макет самолета, по возможности похожий, надеясь, что тогда второй прилетит. И вот они уже несколько десятилетий ждут, когда к ним прилетит самолет с продуктами. Вот так возникает представление о ковре-самолете. Это есть перенос некоторого типа отношения48а

Каждый раз, когда ученым удавалось выделить материал и так его упростить и препарировать, что получался один процесс, они могли найти закон, и появлялось научное знание о жизни этого материала. Но в каких границах? В границах одного процесса. Когда возникала задача соединения разных процессов, наука вставала в тупик

Когда возникала задача соединения разных процессов, наука вставала в тупик.

У нас нет сейчас таких научных представлений, которые объединяли бы механические, термодинамические, электродинамические и еще какие-то процессы. Хотя мы прекрасно знаем, что любое тело живет на пересечении всех этих законов

Нет сегодня никаких наук, которые помогали бы инженеру соединять его конструктивную, техническую точку зрения с природной, естественной. Это всегда дело его таланта и интуиции. Вопрос о связи искусственного и естественного до сих пор остается открытым. Остается открытым и вопрос о том, можем ли мы строить сегодня такие науки, в которых бы мы могли научно изучать искусственные процессы. Это нужно — дать конструкторам новые мощные средства, но пока этого нет. Поэтому здесь развертываются разные технологии, методики, развивается эвристика, которые помогают развитию творчества. Но научно все это не рассматривается

Организация является, по сути дела, конструктивной работой, материалом которой становятся люди. При этом слово «организация» употребляется в двух смыслах: организация как деятельность организовывания и организация как результат этой работы.

А когда появляется возможность управлять машиной? Когда она поехала. Управление возможно только в отношении объектов, имеющих самодвижение. Пока этого самодвижения нет, ставить такую задачу или цель — управление — не имеет смысла.

А теперь о руководстве. Руководство возможно только в рамках организации, в рамках специальных организационных связей. В чем состоит суть руководства? В постановке целей и задач перед другими элементами. Но для того чтобы я мог ставить цели и задачи перед другими элементами — людьми, нужно, чтобы они от своих собственных целей и задач отказались и обязались бы принимать мои цели и задачи. И именно это происходит в рамках организации

Поскольку люди, занимающие свою должность, не всегда сознают, что они должны отказаться от своих целей и задач, и, кроме того, поскольку от людей, отказавшихся от целей и задач, всегда мало толку, постольку люди реально от своих целей и задач не отказываются. Или отказываются в определенных границах. Это игра такая. Они делают вид, что готовы от каких-то своих целей отказаться и какие-то чужие цели и задания принимать, а вот что на самом деле они делают — это еще вопрос. Они могут свои цели временно запрятать, а могут, наоборот, исполнение заданий использовать для достижения своих целей.

Посмотрите теперь на организацию как на результат организационной работы. Мне важно сказать, что организация может рассматриваться и как искусственное, и как естественно живущее образование. Возможны два взгляда на организацию — искусственный и естественный. Кому свойствен искусственный взгляд на организацию? Самому организатору. И тот, кто эту организацию конструирует и создает, всегда смотрит на нее как на свое творение. Он ее делает, и в этом смысле организации могут быть любые, в зависимости от целей и задач организатора. Здесь основной вопрос: зачем он создает ту или иную организацию.

Итак, это системно-объектная схема управления. Она предполагает управляемый объект, управляющий объект-систему, между ними устанавливается определенное отношение: управляющая система как бы «захватывает» управляемый объект, он становится ее частью. В этом смысле кибернетическому представлению я противопоставляю другое представление. У них — отдельно управляющая система и отдельно управляемая. Здесь же управляемая система находится как бы внутри управляющей.
Это принципиально иные отношения — по типу «матрешки». Здесь управляемый объект находится внутри системы управления, он «захвачен», ассимилирован управляющей системой. Кстати, поэтому управляющая система — всегда «захватническая», «паразитирующая». Это нужно четко знать. Иного отношения не может быть.

Кстати, я забегу немного вперед… Знаете ли вы, что такое политика? Это когда две системы пытаются взаимно управлять друг другом, когда обе захватывают друг друга с претензией на управление, и обе не в состоянии этого сделать, и между ними развертывается столкновение. И вот когда наступает взаимное понимание, что каждая хочет управлять и каждая не может, они переходят к политической деятельности, и тогда начинается другая работа. Это следующий, более сложный тип действия

Дело не в том, на каком месте в организации я нахожусь — на месте начальника управления, главного инженера, главного специалиста, начальника участка и т. д. Я, оказывается, могу управлять, если я имею соответствующее знание и понимание. И возможности управления не зависят от должностного места. Это руководство зависит от должностного места. Поэтому руководитель один, а управляющим, подлинным управляющим, может быть другой. Это может быть главный инженер, главный технолог, секретарь парторганизации. Все зависит от того, какие системы знаний и какие техники управления людьми он в свою работу включает. Вы знаете эту знаменитую пьесу, когда раб управляет своим господином, поскольку больше знает, больше понимает49. В этом сила управления: оно может осуществляться вопреки структурам руководства.

то, что почти все, что здесь делается, это попытка дать вам какое-то дополнительное видение мира, с которым вы имеете дело, — не столько техническое, сколько социальное, культурное, социокультурное и т. д. И эта лекция идет в этом же русле. Это есть попытка обсудить взаимоотношения между мышлением и мыследеятельностью, реализуемыми нами постоянно в нашей практике. Дать вам возможность посмотреть на то, что мы обычно делаем, как бы со стороны.

Дело в том, что работа организатора, руководителя, управляющего есть не столько мыследеятельность, сколько чистое мышление

Руководитель, организатор должен постоянно размышлять. Вот теперь я говорю то же самое в несколько другом повороте: основное в деятельности руководителя — это чистое мышление, а не мыследеятельность

Вот поэтому нам с вами и надо сейчас обсудить, что такое чистое мышление в отличие от мыследеятельности, как это все происходит, и самое главное — как они связаны друг с другом

Первый тезис. Человек всегда живет и действует в коллективе: работает в определенных группах людей, вступает в определенные взаимодействия. И эти взаимодействия развертываются в определенных ситуациях. Ситуации всегда задаются взаимодействиями между людьми. Ситуации — это ситуации человеческих взаимодействий.

Но хотя Маркс смеялся над этим в 1850-е годы, подавляющее большинство наук до сих пор в качестве основной модели оставляет этого одного человечка, который действует, ставит цели, познает мир и т. д. То, что человек действует всегда в коллективе, всегда в определенной сложной организации, по-настоящему в науки не проникло, только-только начинает осознаваться. Поэтому за всем этим стоят сложные проблемы.

отсюда у Маркса возник такой карикатурный образ: он называл предшествующие исследования «робинзонадами»51

Теперь я к вам самим это применяю. Вот вы съезжаетесь, начинает формироваться ваш коллектив. Вы в одной ситуации или в разных?
Вроде бы, поскольку вас собрали в рамках этого ИПК и вы уже внутренне приняли позицию, что каждый из вас — слушатель этой группы резерва, между вами возникла некоторая общность: вы все теперь одинаковые — все слушатели. Но при этом у каждого свое отношение к этому событию, каждый приехал со своей особой целью. Кое-кто приехал, но не уверен, что останется, кто-то приехал и считает, что ему это нужно, а еще кто-то считает, что ему это совсем не нужно. И у каждого своя перспективная линия. Поэтому отношение к тому, что здесь будет происходить, совсем разное. Один, скажем, хочет получить больше знаний, чему-то научиться.

А другой хочет в первую очередь не сделать каких-нибудь ошибок, и это для него в стократ важнее, чем получать какие-то знания. А кроме того, каждый привез весь мир представлений своего строительства. И поэтому все, что происходит здесь, он относит к тому, что было там.

Красиво это описывали Ильф и Петров в образе «Вороньей слободки», где живет куча людей: летчик-полярник, бывший князь, а ныне трудящийся Востока, дворник Пряхин, гражданка Пферд…52 У них там свои проблемы, в этой коммунальной квартире: они решают вопрос, пороть ли Лоханкина за то, что он не тушит свет в туалете. И вроде бы все эти люди связаны пространственно, но живут они все при этом в совершенно разных ситуациях

То, что мы называем «умом», «тонкостью» человека, определяется не структурой его мысли, а этой рефлексией

Древние греки называли Одиссея «хитроумным». Хитроумный Одиссей отличался от всех остальных тем, что у него была развита рефлексия. Вообще, это один из мощнейших индивидуальных психологических показателей человека — каково у него соотношение между сознанием мыследействия, то есть сознанием, направленным на объекты его действия, и его рефлексивным сознанием, то есть тем, как он себя видит и осмысляет

тонким, чувствующим человеком мы обычно называем того, у кого развита эта рефлексивная компонента и кто умеет видеть себя со стороны, четко понимать и знать, что он делает.

И вот эта компонента, учитывающая ранги рефлексии, определяет то, что мы называем тонкостью ума человека в противоположность тупости. Бывают люди — крупные ученые, изобретатели, — которые много сделали и при этом тупы. Такой человек работает как паровоз. У него ситуации никакой нет — есть программа, и он по ней движется. А что по дороге что-то произошло, что люди на него обиделись, ему нет до этого дела, он себе «крутит колесами». Другой, наоборот, — это тоже крайность — все время заботится о том, что про него подумает такой-то, что про него подумает коллектив, как он будет выглядеть. Все его действия «завязаны» на эти представления. И он в результате ничего не делает.
Поэтому нельзя сказать, что одна компонента хорошая, а другая плохая. Отнюдь. Они обе нужны. Человек иногда должен сознательно пренебречь всем тем, что о нем думают, если он в деле уверен, и дело это двигать. Но это тоже предполагает высокий уровень сознания. Ему нужно быть уверенным в своем деле, тогда он во имя этого дела даже готов идти на конфликт со всем коллективом.

Рефлексия в определенном смысле как раз является противоположностью абстрактного мышления. Рефлексия — это умение видеть все богатство содержания в ретроспекции (то есть обращаясь назад: «что я делал?») и немножко в проспекции. Проектирование и планирование возникают из проспективной, вперед направленной рефлексии, когда человек начинает думать не «что я сделал?», а «представим себе, что я вот это сделаю, и что дальше получится?». Такое проигрывание вперед, проспективная рефлексия, выливается дальше в планирование, проектирование, программирование и т. д. И это действительно, как вы отметили, будет соединяться с абстрактным мышлением

рефлексия — это представление в сознании, что и как я делаю. В этом смысле рефлексия есть противоположность абстрактного мышления, поскольку она, именно она, вычерпывает содержание деятельности. Рефлексия предельно конкретна: как было, так я себе это и постарался представить — во всех деталях, нюансах.

Причем, обратите внимание, то, как мы живем и как мы действуем, задается именно рефлексией. Рефлексия организует наше пространство и время.

гигантскую роль в этом смысле играет сон. Человек во сне, оказывается, много раз протаптывает этот путь. Поэтому когда мы засыпаем, действий нет, а рефлексия, как показывают многочисленные психологические исследования, продолжает работать. Навязчивые сновидения разного рода — это работа рефлексии

Итак, есть текст. И что теперь этот шестой должен проделать? Он должен этот текст понять. А что это значит — «понять»? Понять, в самом грубом виде, — значит приспособить тот текст, который он получил, к своему действию в ситуации. Либо построить новое действие в соответствии с этим текстом

Понимание есть образование структуры смысла понимание есть восстановление в ситуации того, о чем шла речь в тексте.

Так Ульдалль и сказал: без мышления хорошо. И кстати, я хочу, чтобы вы к этому отнеслись серьезно

хорошее место у Короленко, в воспоминаниях о его гимназическом учителе. Приходит он, начинает вести урок и в какой-то момент спрашивает: «Господа, а кто из вас умеет мыслить?» А класс выпускной, восьмой, все с высоким самомнением. Они отвечают: «Мы все думаем». Он говорит: «Ну да, вы сидите и думаете, сколько минут осталось до звонка. И при этом вы думаете, что вы мыслите. Но запомните, что между думаньем и мышлением есть большая разница»

в сопоставлении с тем, что сказал Ульдалль. Причем Ульдалль, наверное, прав: мышление встречается достаточно редко, и роль его в жизни людей не так уж велика. И ее не надо переоценивать. Но это самое мышление есть. И нам с вами надо в этом разобраться, поскольку я высказал тезис, что основная работа организатора, руководителя, управляющего есть мышление.

Теперь я формулирую резкий тезис: мышление происходит только на доске и с помощью доски. Вот когда у нас есть доска, тогда есть мышление. А нет доски — нет мышления

У нас с вами есть ситуация и есть доска, на которой в ходе лекции что-то происходит. У руководителя строительства есть площадка и еще что-то: сетевые графики, таблицы, разные расчеты. Вот этот мир — нарисованное на доске, бумаге, планшете — и образует действительность мышления.
Я ввожу новое понятие: действительность мышления. Эта действительность мышления в нашей европейской цивилизации была создана где-то около VI века до нашей эры и получила название «логос». Отсюда происходит слово «логическое».

Что у нас на доске? У нас на доске существуют определенные знаки и знаковые формы схемы, графики, таблицы, которые, это самое главное, живут своей особой жизнью

По логическим законам», говорим мы. И вот эта их закономерная — не произвольная! — жизнь образует мир логоса

разбивается этот логос: на логические правила и на законы природы, или онтологические правила. А что такое онтологические правила, или законы? Это законы идеальных объектов

Мир идеальный — это мир науки, и обратно: мир науки — это мир идеальный, идеальных сущностей.

Так наука сложилась, так она живет, она развивает идеальный мир.

Когда я в общении с людьми начинаю строить речевые тексты, ориентируясь на доску, то есть на идеальную действительность мышления, описывая то, что происходит в этой идеальной действительности по логическим правилам и так называемым «природным законам», — вот тогда я мыслю. И это есть чистое мышление.

идеальное — это одно, а реальное — это совсем другое. Кстати, понимать это надо четко. Наука не дает нам законы жизни реального объекта.

Как работал Майкл Фарадей, когда только начинал изучать первые законы электромагнетизма? Он же не знал, что от чего зависит.
Фарадей был работником упорным и добросовестным, и сохранились его дневниковые записи. Когда он приступал к наблюдению этих законов, то имел дело с наблюдениями в реальных ситуациях – эффектами Вольта, Гальвани, с опытами Эрстеда (когда Эрстед замыкал контур, рядом случайно оказался компас и компас заколебался, а до этого думали, что магнитные явления – одно, электрические – другое и они не имеют отношения друг к другу; Эрстед обнаружил их взаимосвязь в 1820 году, и началось изучение этого явления).

И вот Фарадей описывает, какой провод он положил – был ли он медный, или латунный, или цинковый, – как он лежал, то есть в своих записках он прямо один к одному вырисовывает весь контур. Это мы сегодня знаем, что ни от материала, ни от вида провода электромагнитные явления не зависят, а он ведь ничего этого не знал. Поэтому ему было важно выявить, что имеет отношение к идеальной жизни электромагнетизма, а что не имеет, и огромное число факторов отбросить, потому что реальный мир полисистемен , там все связано одно с другим.

Теперь я на одном примере расскажу вам, как идет этот подъем и за счет чего он достигается. Я уже начинал рассказывать вам эту историю в другом контексте. Аристотель в IV веке до нашей эры начал изучать свободное падение тел. У него на это были накручены разные философские фантазмы: он считал, что есть что-то там притягивающее, что все естественные движения идут к центру мира в силу каких-то неведомых образований. И вслед за ним все исследователи вплоть до Леонардо да Винчи включительно (а у него была тончайшая экспериментальная техника) обнаруживали одно и то же. Берем три-четыре тела с разной массой и начинаем выявлять, с какой скоростью тела будут падать. Оказывается, что чем больше масса, тем больше скорость. Железный закон. Вы его можете сейчас проверять снова и снова – можете взобраться на Пизанскую башню58 и с нее бросать тела – и увидите, что тяжелое упадет скорее, а то, которое полегче, упадет позже. И Аристотель сформулировал такой закон: скорость падения зависит от массы.
А что говорит закон Галилея? Каждое тело будет падать с одинаковым ускорением , то есть с одинаковой скоростью независимо от своей массы: тяжелое оно или легкое. Эмпирия же показывает нам, что чем тяжелее тело, тем быстрее оно падает. Почему? Как учит Галилей, прямой связи между массой и скоростью нет, а есть связь через сопротивление среды: чем тяжелее тело, тем меньше будет влияние сопротивления среды. Это лишняя связь, которая путает всю картину. Эмпирически – чем больше масса, тем больше скорость, но не эта связь действует, ее просто нет, а действуют опосредованные, «лишние» связи, которые все и определяют. И исследованием этого дела занимались две тысячи лет, прежде чем удалось найти настоящие законы.
Хорошо нам, когда мы «стоим на плечах»59 у Галилея и знаем, что надо всего-навсего убрать атмосферу. Он-то откуда это знал? До него никто не знал. А потом, интересно, скажите: мы законом Галилея пользуемся в безвоздушном пространстве или в воздушном?
– В воздушном.
Вот эта трубка, которую нам в школе показывают, где перо, камешек и бумажка летят вместе, – это все потом родилось. Торричелли это сделал уже после того, как Галилей сформулировал закон.
А Галилей-то до этого должен был дойти силой мысли. Причем вся практика, вся эмпирия говорили ему противоположное. И поэтому Леонардо да Винчи, сколько он ни экспериментировал, найти настоящего закона не мог: он слишком ориентировался на эту реальность. А в реальности завязаны «игры» разного рода. Одна «игра» – что тело притягивается землей и летит с постоянным ускорением. Но тело взаимодействует со средой, и среда замедляет скорость падения – это совсем другая «игра», которая накладывается на первую. Значит, реально в этом движении мы имеем дело с двумя-тремя разными «играми» – мы имеем их суммарный результат. И нам надо одно освободить от другого.
Как мог это сделать Галилей? Он сказал: «Если факты не соответствуют моим схемам, то тем хуже для фактов»60. Смелый был человек, чуть-чуть на костер из-за этого не отправился

Но вы же не Цезарь — так что придется ими пользоваться в определенном порядке или как-то их совмещать. И никто вам никакой помощи в решении этого вопроса не окажет. Это самый трудный вопрос, который требует понимания, интуиции, опыта и знания. Того «седьмого чувства», которое говорит, что вот эта схема, может быть, научно и обоснована, но только она ко мне не относится, и эта хороша, но в другом месте…

Проблема реальности этих схем, соединения их — это тончайшая проблема, связанная с человеческим пониманием. Ученый может быть догматиком, ученый может иметь шоры на глазах. А руководитель не может, потому что он имеет дело со сложнейшей практикой, где все эти планы «завязаны», взаимодействуют тончайшим образом. И сегодня теоретически никто не отвечает на вопрос, как они «завязаны». Это знает только практик, причем знает на своей шкуре и через те синяки, которые он получает. И через рефлексию, в которой он переживает эти свои синяки.

Значит, вы говорите, что работа организатора-практика является наиболее сложной и не является мышлением?
Научным мышлением. Я снова повторяю: она не является чистым мышлением. И поэтому у меня все время два термина фигурируют. Есть мыследеятельность и есть чистое мышление. Чистый практик может работать даже не в мыследеятельности, а в чистой деятельности. Ему дали что-то клепать, и он восемь часов клепает. Руководитель должен проработать этот кусок мыследеятельности, подняться через рефлексию и текстовое выражение до мышления, потом отобразить реальную ситуацию в мыслительных схемах — не в одной, а во многих, потому что практика у него сложна, — а затем он должен «спустить» эти чисто мыслительные схемы в свою мыследеятельность.

Чистое мышление — это когда мы работаем в действительности мышления и выражаем это в текстах

— Может быть и не столбиком, но по правилу.
Так вот смотрите: мы можем делать это не на бумаге, а в уме, но мы представляем себе, как мы делали бы это на бумаге. Значит, дело не в том, где я это делаю: на бумаге или в уме. Дело в том, по каким законам я это делаю — по логическим или нет. Ведь что такое логические законы? Это правила нашей работы со знаками (я все время их так ввожу), правила образования и преобразования знаков. Теперь уже неважно, уперлись вы в доску или мысленно это делаете. Когда вы в уме считаете, то перед вами как бы доска стоит. Важно, что вы работаете по логическим правилам

Потому что, как сказал Маркс, на мысли всегда лежит проклятие языка61

— Мы говорим сами с собой, хотя этого и не чувствуем?
Да. В психологических опытах прикрепляют испытуемому на горло чувствительные аппараты, которые фиксируют нам его речь: он говорит, хотя этого не чувствует и «молчит». На мышлении лежит проклятие языка: мы проговариваем свои мысли. Если человека чуть вывести из нормального состояния, он начнет все свои мысли проговаривать вслух

Во-первых, мы с вами в общем виде различили деятельности организации, руководства и управления. Во-вторых, мы более детально проанализировали деятельность управления и совокупность обеспечивающих ее эпистемических средств — то есть «знаниевых» в широком смысле62. В-третьих, мы с вами рассмотрели разницу между мышлением и мыследеятельностью, зафиксировали принципиальное различие между реальностью человеческих взаимоотношений и взаимодействий, того, что происходит в пространстве взаимодействия, и действительностью мышления, того, что развертывается на доске. И, таким образом, оказывается, что мы с вами все время живем как бы в системе зеркал.

Это мы с вами вроде бы зафиксировали. И теперь нам надо на базе тех моментов, которые мы сейчас обсуждали, двинуться дальше и рассмотреть первое системное представление аппарата руководства

Двадцать два года назад я занимался исследованием детских учебных задач 32. Там была такая проблема. Есть прямые арифметические задачи: например на дереве сидело пять птичек, прилетело шесть, сколько стало всего? Эти задачи дети решают легко и быстро. А косвенные задачки: на дереве сидели птички, прилетело еще шесть, стало одиннадцать, сколько было вначале? – дети почему-то решают с трудом. И вот методисты, педагоги, психологи – все ломают голову – почему? А оказалось, что все просто. Детей же учили так: если у тебя птички прилетали, надо складывать, а если улетали, то надо вычитать. Их так учат, а потом дают им косвенную задачку.

А у ребенка – правило, которому он доверяет: птички прилетают, надо прибавлять. Вот он и тут пытается: шесть плюс одиннадцать – семнадцать. Ерунда получается!
А вот дошкольники легко решают эту задачу, работая на палочках. Они складывать и вычитать не умеют. Они выкладывают палочки. Прямую задачку ясно как решать: выложить столько палочек, сколько птичек сидело, потом добавить, сколько прилетело, и пересчитать. Косвенную задачу дошкольник решает так же. Ему говорят: «Сидели птички…», – он выкладывает четыре палочки. «Мы же не знаем, сколько сидело». А он: «Неважно, пусть пока эти палочки полежат, а потом мы выясним, сколько должно быть». Значит, дети фактически кладут Х: они кладут четыре палочки, но при этом твердо знают, что это неопределенное количество. Так делают маленькие дети, еще не «заученные» в школе.

это связи не между людьми как таковыми. Это важно. Это связи руководства и подчинения, которые задаются по должностному положению, как связи между должностными местами

Какие это отношения — я еще определенно не обсуждаю. Они могут быть разными. Но я, как тот дошкольник, решающий косвенную задачу, кладу одну из возможных структур. Итак, я связываю места: есть связь между начальником управления строительством и главным инженером; есть связи между главным инженером и другими заместителями; и есть связи между начальником и его замами

Я буду различать здесь разные системные образования. Эти обозначенные нами пять должностных мест связаны между собой определенными отношениями руководства и подчинения

Например, вы приходите к ректору института и говорите: «Иван Иванович, вы же понимаете, у третьего курса такая напряженная программа, им нельзя на картошку, им учиться надо». А он отвечает: «Георгий Петрович, я вас хорошо понимаю, я сам так думаю». Это он как кто говорит?

Как личность.
А дальше он говорит: «Но как ректор я могу вам сказать только одно. Меня вызвали в горком партии и сказали: «Или клади партийный билет на стол, или давай двести человек». И я тут ничего не могу сделать. Так что придется что-то «вырубить», что-то недодать…» и т. д.
Или другая история. Какой-то цех взял на себя повышенные обязательства и должен их выполнять. Но он получает заготовки из какого-то другого цеха. И вот начальник первого цеха идет к начальнику второго, может быть, с бутылкой, может быть, просто так, и говорит: «Иван Иванович, мы взяли обязательство, и я тебя очень прошу, организуй работу так, чтобы все было вовремя. Ты знаешь: за мной не пропадет». Тот говорит: «Ладно». И вот возникает это межличностное, клубное отношение, с помощью которого они обеспечивают непрерывность и ритмичность производственного процесса. А если бы он пошел как «винтик» и стал бы говорить, что, мол, вы нам обязаны поставлять то-то и то-то в такие-то сроки и т. д., то у того же Ивана Ивановича могла бы возникнуть мысль: а ну-ка, милый, дай-ка я тебя «подсижу». Возникло бы, соответственно, другое клубное отношение. Здесь важно, что человек выступает все время в этих двух ипостасях, двух планах существования – как носитель места и как его наполнение, как индивид-место и как индивид-личность.

главное здесь — на одном материале выделил не одну структуру, а реально три структуры: формальную структуру и неформальную структуру, делящуюся на две, или имеющую два плана существования, — неформальная структура на производстве и неформальная структура в клубе

Проблема возникает не тогда, когда один высказывает правильную мысль, а другой — ложную. Если один высказывает правильную мысль, а другой — неправильную, то проблемы нет. Просто один ошибается, и надо посчитать и выяснить, кто же прав, и неправильную мысль отбросить

Проблема возникает тогда, когда два человека говорят противоположные вещи и оба правы. Вот тогда впервые возникает проблема

Вот проблема в виде парадокса, которая дала начало современной механике. Что показал Галилей в 1632 году? Он изучал свободное падение тел, и у него было понятие скорости, которое определялось как частное от деления пути на время, – никакого другого понятия скорости не было. А далее он увидел, что если пустить шарик по вертикали и по наклонной плоскости, то получатся два взаимоисключающих равно правильных решения: что скорости движения этих шариков различны и что скорости движения этих шариков одинаковы.
Он рассудил так: когда шарик, пущенный по вертикали, пройдет свой путь и достигнет точки внизу, шарик, пущенный по наклонной плоскости, пройдет путь более короткий, чем путь первого шарика. Значит, скорость движения второго шарика меньше, скорости разные. Потом он брал отношение путей, пройденных каждым из шариков, и отношение времен, за которые они были пройдены; при этом оказывалось, что скорости равны. И вот когда он это показал, то возникла проблемная ситуация.
Обратите внимание, у Галилея не было различения средней и мгновенной скорости. Он только впоследствии введет его на основании этого парадокса. Ведь причина здесь в том, что понятие средней скорости не годится для сравнения ускоренных движений. Понятие скорости является инвариантом для равномерных движений. А если вы берете ускоренные движения, то сравнивать их с помощью понятия скорости уже нельзя, а надо вводить ту или иную производную, в зависимости от структуры движений. Но это получили потом.

людей, профессионально подготовленных к разработке программы развития, на строительстве просто нет и поручить ее в принципе некому. Мы должны делать ее вот этим составом и с помощью тех знаний и способностей, которые имеются. И для этого необходимо эту работу организовывать, и организовывать ее там, на строительстве, куда вы придете, надо точно так же, как ее надо организовывать здесь

оргуправленческие проблемы раскладывать в два плана. У нас получилось следующее: с одной стороны, выход к реальным ситуационным проблемам, а с другой — к обобщенно-формальным проблемам. Обобщенно-формальные проблемы — это техника системного анализа. Вот что мы здесь получили в прошлый раз: само проведение границ и определение способов состыковки систем — это каждый раз проблема. А что такое проблема? Напоминаю вам: это когда одни говорят одно, другие говорят прямо противоположное, и высказывания одного и другого рода одинаково обоснованны. Я буду снова возвращаться к этим обобщенным проблемам системного анализа, напоминать о них.

это самое важное и трудное место. Вот начальник приехал, и теперь он вправе выбирать ту или иную стратегию, и еще многое зависит от того, кем он себя мыслит и сознает — организатором, руководителем или управляющим, потому что в зависимости от выбора того или иного из этих типов деятельности стратегии его поведения и действий будут разными. Это я сейчас хочу показать

Поскольку это важнейший пункт, я хочу привести еще несколько примеров. Не знаю, интересовался ли кто-нибудь из вас детальной историей Отечественной войны на первых ее этапах. Одним из решающих событий войны была оборона, которую держала 5-я армия Михаила Ивановича Потапова. Наверное, это была наша единственная армия, которая в то время сражалась адекватными средствами. Она удерживала немецкую армию и сумела расколоть ее. Потапов, сократив внутренние коммуникационные линии, осуществлял маневренную войну. Поэтому, где бы ни вели немцы наступление, он всегда в этом месте оказывался с соответствующими силами. А если бы он действовал так, как требовали уставы, его бы разгромили моментально. Весь смысл дела был в том, чтобы за счет коротких внутренних коммуникационных линий успевать концентрировать в нужном участке большие силы.

Теперь мне важны большие диапазоны на сопоставлениях про хоккей. Идея была такая: в каждой точке поля на одного игрока противника должно быть два наших. Простой принцип, и его начали реализовывать. И с этого начинается советская школа хоккея – со стратегической мысли по управлению хоккейной игрой. И вторая идея. Как раньше набирали составы? Один самый сильный – в первый состав, второй самый сильный – во второй, третий – в третий, потом следующие и т. д. А потом один известный тренер решил так: у меня есть три сильных нападающих – я их всех в первый состав помещу, а следующих – в другой. И он создал три группы, резко различающиеся по силе, и поставил перед ними разные стратегические задачи: первый состав который стал самым сильным в стране выигрывает максимум шайб, второй должен не дать забросить шайбы, а третий должен пропустить минимум. Понятно? И за счет такой концентрации первая тройка выигрывала всегда больше, чем проигрывал третий состав, поскольку в обороне легче. И он вывел команду на первое место

Следовательно, предмет существует в двойной форме: в форме вещи и в форме слова. Предмет есть всегда исторически, культурно детерминированная связка между словом и вещью, вещью и словом. Почему я это повторяю дважды? Потому что есть две связи: связь замещения — от объекта к слову, и связь отнесения — от слова к объекту.

Есть интересная книга об американской мафии, по которой снимался фильм «Крестный отец»78. Там сюжет такой: новая мафия предлагает герою заняться наркотиками, а он отказывается, и в него стреляли, но не убили. А у него было три сына. Старшего отдали в университет, надеясь, что он не будет иметь к мафиозным делам отношения, средний должен был стать наследником всего дела, младший охранял отца. Но когда отца ранили, старший возвращается, и там есть сцена, когда он дерется с полицейским. Вроде бы это не его дело. Так вот, он говорит, что отец его учил, что все дела, которые он делает, должны быть его личными делами, а если это не личные дела, то тогда в эту игру просто не надо играть

О’Генри есть прекрасный рассказ80. Маклерская контора. Секретарша входит и говорит: «Пришла новая секретарша». Он удивленно спрашивает: «Разве вам уже надоело работать в нашей конторе?» Женщина остолбенело молчит, потом выходит. Он продолжает свою работу. Потом она приносит ему кофе. Он говорит: «Лиза, я давно хотел вам сказать: вы мне очень нравитесь, выходите за меня замуж». Она ставит на стол чашку и начинает плакать. Он подходит и спрашивает, в чем дело. Она отвечает, что вчера они повенчались в церкви напротив.

Кибернетикам было неважно, кто человек по профессии — физик, математик, биолог или инженер. Важно, чтобы он глядел на мир особым образом: видел в нем системы управления. Это еще пока не системное движение в чистом виде, это кибернетическое движение. Оно все в мире представляет как системы управления

HOME

Explorer

Оргуправленческое мышление - идеология методология технология